Сегодня отмечается «День российского студенчества» – это прекрасный повод обсудить предстоящую реформу высшего образования в России. На наши вопросы о грядущих изменениях ответил директор Высшей школы юриспруденции и администрирования, ординарный профессор НИУ ВШЭ, председатель Экспертного совета по вопросам развития системы профессиональных квалификаций Комитета Государственной Думы по науке и высшему образованию Дмитрий Кузнецов.
– В 2022 году в России было заявлено о планах проведения новой реформы образования, которая подразумевает отход от Болонской системы. Возможно ли сейчас полностью отказаться от бакалавриата и магистратуры и возвратиться к специалитету?
– Переход на Болонскую систему проводился в рамках одной из самых серьёзных реформ высшего образования за последние десятилетия, но эта система изначально не была панацеей. Более того, членство в Болонской системе никак не противоречит развитию национально ориентированных систем высшего образования.
Надо уточнить, что Болонская система – это свод как правило необязательных норм, которые устанавливают единое пространство с понятным разделением уровней образования в зависимости от срока обучения, насыщенности, содержания. Это позволяет пропорционально сопоставить результаты обучения в разных национальных системах и открывает возможности для перемещения рабочей силы по всему миру и продолжения образования.
Дело в том, что Болонский процесс – это рамочный процесс. То, что мы были частью Болонской системы, по большому счёту нам ничего не прибавило. Главный момент Болонской системы – это признание полученного уровня образования для продолжения обучения и для признания квалификации на рынке труда в странах-участницах Болонской системы.
Оба эти процесса в мире решаются в первую очередь самыми организациями высшего образования, т.е. сами университеты решают, чьё образование они признают. Чаще всего вопрос признания зависит не от того, состоит ли какая-то страна в Болонском процессе, а от рейтинга университета, рейтинга факультета и его программы. Надо сказать, что в этом смысле российские университеты в последние десятилетия находились в топе различных мировых рейтингов и как университеты в целом, и по отдельным специальностям и направлениям, и по отдельным программам факультетов.
Во-вторых, ВУЗы опираются на свои межуниверситетские соглашения, на партнерства. Часто это сетевые партнёрства. Третье – это международные договоры о признании степеней, дипломов, квалификаций. Это договоры как правило носят двухсторонний характер. Даже наличие двухстороннего договора о признании квалификации не означает, что та или иная страна откроет свой рынок труда для специалистов, получивших образование в другой стране.
Как по вашему мнению Болонская система повлияла на качество высшего образования в России?
Значение Болонской системы у нас с самого начала было переоценено. Она повлияла разнонаправлено на качество высшего образования в России. Есть некие положительные результаты. Например, миру стало более понятным наше образование, установилось большое количество партнерств наших ВУЗов с мировыми университетами, мы заняли лидерские позиции во многих рейтингах. Но влияет ли Болонский процесс на содержание и качество образования? Я бы этого не сказал.
Очень важно, что в рамках Болонского процесса у нас появилась развитая магистратура. Двухлетняя специализация очень востребованна работодателями так как выпускник должен приходить в коллектив не просто готовым к работе, а находясь на вершине достижений в той или иной сфере. Магистратура это обеспечивает.
Но кто сказал, что нельзя было делать магистратуру на базе специалитета? Массовый отказ от специалитетов в пользу бакалавриата, это главное негативное последствие нашего увлечения Болонским процессом.
– Пожалуйста, расскажите более подробно, почему вы так считаете.
– Бакалавриат в том виде, в каком мы его получили в России, вызывал очень серьезные вопросы у рынка труда и у работодателей. Кстати, не зря в рамках национальной девятиуровневой системы квалификаций, которая в России принята, бакалавриат оказался на шестом уровне. Там же, где вершина среднего профессионального образования. Поэтому работодатели стали задавать вопрос: что это такое? Мы понимаем, что бакалавриат бакалавриату рознь и в ведущих национальных университетах, федеральных университетах, таких как МГУ или Санкт-Петербургский государственный университет, бакалавриат был создан на уровне ведущих мировых образцов, а часто и превосходил их. Но несмотря на все это, искусственная замена специалитета на бакалавриат негативно повлияла на систему высшего образования.
– Не стала ли Болонская система просто механизмом для стимулирования утечки наиболее талантливых студентов за рубеж?
– Как я уже сказал, всегда надо разграничивать возможности образования в той или иной стране и возможности выхода на рынок труда. Болонский процесс позволяет устанавливать эквивалентность полученного образования на том или ином уровне. Но это не означает, что, если твою кандидатскую степень признали за PhD в одной из стран, ты сможешь устроится на работу там, где требуется наличие степени PhD. В этом смысле образование в современном мире является видом «мягкой силы» и бизнесом. Многие страны нацелены на то, чтобы экспортировать свое образование, в том числе такие мировые лидеры как Китай, США, Великобритания. Ряд стран нацелен на то, чтобы продавать своё образование. Они часто и не ждут, чтобы студенты приехали к ним на обучение. В этом смысле активно развивается онлайн образование. Ты платишь часто такие же деньги, как и студенты очного кампуса, но ты сам никогда в жизни не сможешь со своим английским или американским дипломом там трудоустроиться.
Конечно, какая-то часть студентов, получивших образование в России, продолжала его за рубежом, но это было во все времена. Я не думаю, что Болонский процесс породил какой-то увеличенный оттек молодых специалистов. Если этот отток возник, то возник, потому что отдельные страны, в том числе и недружественные, заинтересованы в, по сути, бесплатном для себя получении готовых специалистов мирового уровня. Тут скорее всего нам предстоит в ходе реформы высшего образования подумать о том, как разумно ограничить выезд тех специалистов, которые востребованы и которые получили образование за счёт государства. Здесь стоит подумать в том числе о возвращении механизмов отработки определённого срока для тех, кто получает высшее образование за бюджетный счёт. В последнее время мы очень щедро подходили к этому вопросу.
Татьяна Стоянович