В России, как известно, поэт больше, чем поэт. Тем более писатель больше, чем писатель. Если он, конечно, гений. Три гениальных русских писателя – Гоголь, Достоевский и Толстой, по сути, создали, сформулировали весь набор смыслов, метафор, аллегорий для понятийного наполнения всего русского мира. Философам и психологам, политикам и правителям оставалось только обрамлять их идеи научно и воплощать в конкретные формы социальной практики. Да, не всегда это получалось. Но главная история Руси ещё впереди.
Пока же я взял бы лишь одну великую метафору Николая Васильевича Гоголя. Её одной хватает и на статью, и на книгу. Да что там книгу – на жизнь нескольких поколений. Это его сравнение Родины со знаменитой упряжкой. Помните: «… и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несёшься…»? Да, Россия – это движение! Остановка, даже просто замедление, всегда грозит ей упадком, бедами и напастями. Россия как конькобежец, велосипедист, мотоциклист – крайне неустойчива в статике и непоколебима в динамике. И чем выше скорость покорения пространства – географического, социального, экономического, духовного – тем устойчивее её положение. Особенно когда она «необгонимая». Иными словами, лозунг «Время – вперёд!» – это наше всё.
Но иногда приходится скорость сбавлять, а где обычно происходит потеря скорости? Где чаще всего тормозят, даже останавливаются? Конечно, на перекрёстке. Поэтому давайте зафиксируем главные на сегодня перекрёстки российского Пути. Обозначим те глобальные «лежачие полицейские», что тормозят наше движение, что пытаются сместить «тройку-Русь» на обочину мирового развития, в кювет мировой истории.
Начал бы с «развилки» геополитической. Она больше всего на слуху как пресловутый выбор между Западом и Востоком. Между прагматизмом и кармизмом. Между выгодой деяния и роскошью созерцания. Между хитростью и лестью. Между Платоном и Конфуцием. Между демократией и авторитаризмом. Между пармезаном и халвой, наконец. Это только в грёзах постмодерна возможно сочетание «бахыт компот». А так…
Каждый год я отмечаю день рождения гения Данилевского у его надгробия. Это не повинность, а наслаждение. Хотя бы потому, что Николай Яковлевич завещал похоронить себя в самом красивом месте в мире. Он верил в тезис своего тезки и современника мистика Федорова о грядущем воскрешении и мечтал вернуться в «реал» в дивном сочетании гор, моря и кипарисов. А ещё более мечтал вернуться в Россию, которая уже осознала свой родовой путь.
Генерал и учёный, оппозиционер и служака впервые разработал и применил в науке полный и непротиворечивый методологический аппарат геополитики. Задолго до самого Карла Хаусхофера. И доказал, что Россия и по своим необъятным размерам, и по специфике истории, и по своеобычности миссии – неизбежный претендент на собственную цивилизацию. Она вечно будет цивилизационно чужой для Запада и мировоззренчески непонятной для Востока.
Россия не часть того или другого мира. Она даже не пресловутый «мост» между этими ойкуменами. Она сама – мир. Где свои сущности, свои смыслы, свои радости и боли… Мы не лучше и не хуже своих соседей. Мы – другие. По способам освоения социальной вселенной, по образу жизни, по типу производства, по наборам генных признаков и базовых ценностей…
РОССИЯ ОБЪЕКТИВНО ИМЕЕТ СВОЙ ПУТЬ – СВОЮ МИССИЮ, ТРАДИЦИИ И ОПЫТ ОБУСТРОЙСТВА БЫТИЯ
Кстати говоря, именно аристократ Данилевский изобрёл способ засола селёдки для простых едоков. Он же скрупулёзно оценил имперские запасы осетровых. И он отдавал себе отчёт, что те, у кого на столе селёдочка, и те, кто закусывает черной икоркой, объективно имеют различное мироощущение. Россия объективно имеет свой Путь – свою миссию, традиции и опыт обустройства бытия.
РУССКАЯ ТРОЙКА НИКАК НЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В РИМСКУЮ КВАДРИГУ, КАК И В ПОДНЕБЕСНУЮ ДВУКОЛКУ…
Ей не сойти за вычурного жеманного европейца или брутального ордынца «с раскосыми и жадными очами». Тем более за отрешённого и самоуглублённого конфуцианца. Последний тому пример: ей не выиграть Олимпиаду, судейство на который перестало быть «физическим», а стало чисто геополитическим… Мы – это другое, как стало модно сейчас говорить. А другое – это наше. Мы, конечно, можем ловко изображать на условном Петербургском экономическом форуме свою концептуальную общность с западным сообществом. М-да… Либеральное правительственное крыло нам в помощь. Можем на встречах шанхайской группы четко артикулировать совместные оборонные интересы с консолидированным Востоком. М-да… Евразийцы не подведут. Но не растворяется Русь без остатка ни там, ни там. Русская тройка никак не превращается в римскую квадригу. Как и в поднебесную двуколку… Нет, Россия – не Европа. И не Азия.
Россия – это Россия. Нам бы помнить эти заветы гения, прокладывая русский путь. Кстати говоря, в следующем году исполняется 200 лет со дня рождения великого русского геополитического путепроходца. На аналогичной дате другого русского титана – Сергея Михайловича Соловьева, имевшего пронзительно честный – то есть «русский» взгляд на историю, было в 2020 году у его надгробия аж десять приверженцев. Удивительно, что среди разведчиков – таких как глава исторического общества Сергей Нарышкин – у него больше последователей, чем среди научных коллег. Будет ли больше у монумента Данилевского или тоже придут одни силовики? Уже это подскажет, по какому пути идёт держава.
Вообще-то эти два столь разных мыслителя органично дополняют друг друга. Один – рафинированный теоретик, ректор МГУ, считал, что нельзя выдумать историю. Это – объективный путь в прошлое, который можно только понять. Другой – экспедиционный «волк», помещик, полагал, что нельзя придумать будущее. Это – объективный вектор развития, который можно только принять. Это потом уже появились высмеянные гениальным Высоцким «персонажи», считавшие, что «Боткин изобрел желтуху». А тогда учёные верили в объективность прошлого и предопределённость будущего пути России. Своего пути! Еще один явный перекрёсток на пути – социальный. Он же – «элитный».
Проявляется он, прежде всего, в бескомпромиссной рубке за «капитанскую рубку» двух российских системообразующих начал: «паркетной» и «глубинной» России. Можно найти немало образов этого противостояния. Например, куртуазная шпажка и «дубина народной войны», блаватские и ломоносовы, Рублевка и Уралвагонзавод… Много сразу приходит в голову аллегорий, когда вспоминаешь о тех, кто искренне считает, что нет жизни за Садовым кольцом. И тех, кто живет непростой жизнью российской глубинки. Но сейчас нас интересуют не художественные аллюзии постсоветских маньеристов, а суровые политические реалии.
А они таковы: нарастает беспощадная конкуренция идеологов сладкой столичной салонно-клубной жизни и настырных хранителей «провинциальных» устоев, русских коренных традиций. Был период, когда казалось, что первые победили бесповоротно и окончательно. «Гайдары» и «чубайсы» захватили экономику. Пусси-райоты оккупировали храмы. «Ксюши» и «тины» хозяйничали на ТВ и в Сети… А отпрыски российских руководителей покоряли вершины статусного потребления и гламурного поведения в главных салонах Старого и Нового Света. Но… Россию, как обычно, выручил случай. Провинциал, да еще с питерской блокадной закваской, возглавил страну. Провинциалы, да еще с «силовым» прошлым, перехватили управление ключевыми ведомствами. Это не стечение обстоятельств. Это социальный заказ времени и пространства. Глубинная Россия через эти персоны торит свой путь, фиксирует свои органичные ценности и выстраданные стереотипы. И термин «провинция», конечно, относится к глубинной России в формальном, а не сущностном смысле. Ведь провинция – это территория, откуда вывезли все смыслы. А если они там рождаются, прорастают, сохраняются – туда и перемещается главная «столичная» сущность… В элитных, формально столичных салонах ещё мечтают растворить бескрайний русский мир в «гендерной толерантности», потребительском угаре, безверии, преклонении перед чужими прелестями и буллинге отечественных ценностей. Там ещё аплодируют «победившим» на тех же Олимпийских политических играх мутантам-трансгендерам. Даже повторяют их заклинание: «Мы, мы на правильном пути!» Но кабриолетная и многогендерная эпоха явно заканчивается. Прорисовываются иные вехи. Раньше только на пунктах МЧС красовался профессиональный лозунг «Спаси и сохрани». А сейчас он становится девизом всей державы. Смыслом жизни, цивилизационным модусом нового призыва руководителей из просыпающейся глубинки.
НАС НЕ ЛЮБЯТ МНОГИЕ СОСЕДИ И «ПАРТНЁРЫ» НЕ ПОТОМУ, ЧТО МЫ ОГРОМНЫ ВО ВНЕШНЕМ СТРАНОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ, А ПОТОМУ, ЧТО МЫ ОГРОМНЫ ВНУТРИ СЕБЯ. ПУСТЬ У НИХ ЖЮЛЬВЕРНЫ, НО У НАС ДОСТОЕВСКИЕ, ПУСТЬ У НИХ ШТОЛЬЦЫ, НО У НАС ОБЛОМОВЫ… ДЛЯ НИХ ИНТРИГА – ШАХМАТНАЯ ДОСКА, ДЛЯ НАС – РУССКАЯ ТОСКА…
Русский в широком смысле – тот, кто спасает других и сохраняет своё. Это и есть Русский Путь. Путь глубинной России. А есть ещё и развилка метафизическая. Это различное понимание всего исторического процесса. Я помню свои давние уже споры с Френсисом Фукуямой. Он как раз заканчивал тогда в Санта-Монике свой звёздный труд «Конец истории и последний человек». Считал, что истории как фиксации процесса освоения пространства уже нечего делать на планете. Всё закончилось. Мир поделили. А я вспоминал скромного крымского философа Михаила Гефтера, который полагал, что история, возможно, закончилась, но не завершилась. Ведь остаётся человек. А двигаться в его суть, предназначение, возможности и способности можно бесконечно. Ох уж эти беспокойные русские! Все они в душе философы. Вечное самокопательство, вечная неудовлетворённость собой и миром, вечный поиск смыслов жизни и сути бытия. Нас не любят многие соседи и «партнёры» не потому, что мы огромны во внешнем страновом пространстве, а потому, что мы огромны внутри себя. Пусть у них жюльверны, но у нас достоевские, пусть у них штольцы, но у нас обломовы… Для них интрига – шахматная доска, для нас – русская тоска… Когда-то в России различали два вроде близких понятия – «дорога» и «путь». Первым обычно обозначали транзиты, проложенные по обжитым местам вдоль рек. Вторым – магистрали, пробитые по глухим просторам междуречья. Дорога, бывает, и «скатертью стелется», а путь – всегда испытание воли и характера. Не все это выдерживают. Значит, с такими – не по пути. У России, повторюсь, свой путь. Трудный, тяжёлый, но неизбежный. Главное – меньше сомневаться и реже тормозить. И фамилия нашего Президента не случайна.