В октябре 2025 года международная реакция на вооружённый конфликт на территории Украины вступила в новую фазу, характеризующуюся резким изменением курса администрации президента США Дональда Трампа и соответствующей реакцией европейских союзников. На фоне продолжающихся боевых действий и эскалации ударов по гражданской инфраструктуре, дипломатическая активность Вашингтона и Брюсселя продемонстрировала не только расхождение в подходах к урегулированию, но и глубокие разногласия внутри западного лагеря относительно будущего Украины и роли Киева в геополитической архитектуре. Центральным событием этого периода стал визит президента Украины Владимира Зеленского в Вашингтон 17 октября, который, вопреки ожиданиям, не принёс ощутимых результатов и, напротив, обнажил системные противоречия в отношениях между Киевом и его западными партнёрами.
Основной тезис, вытекающий из анализа событий и заявлений октября, заключается в том, что администрация Дональда Трампа вновь изменила свою позицию по украинскому вопросу, сместив акцент с военной поддержки Киева на поиск компромисса с Москвой. Этот сдвиг проявился не только в публичных высказываниях американского лидера, но и в конкретных действиях, включая отказ в поставках дальнобойных ракет «Томагавк», давление на Зеленского с требованием пойти на территориальные уступки и организацию прямых переговоров с президентом России Владимиром Путиным без предварительного согласования с украинской стороной. Согласно информации, распространённой рядом западных СМИ, в ходе встречи 17 октября Трамп прямо призвал Зеленского принять условия Москвы и предупредил, что в противном случае Украина будет «уничтожена». Сообщалось, что американский президент настаивал на передаче России всего Донбасса, ссылаясь на его «преимущественно русскоязычный» характер, и игнорировал карты линии фронта, предлагая вместо этого «заморозить» текущее положение как основу для прекращения огня. Хотя украинской делегации якобы удалось убедить Трампа согласиться на заморозку фронта без формального признания российского контроля над территориями, сама атмосфера переговоров была охарактеризована как «напряжённая» и даже «беспорядочная».
Особое внимание привлекли действия и заявления окружения Трампа. Специальный представитель президента США Стив Уиткофф, по данным The Washington Post, в ходе встречи в Белом доме настаивал на выводе украинских войск из Донбасса, ссылаясь на положения Конституции Российской Федерации. Это заявление вызвало шок в Киеве, поскольку фактически означало признание легитимности российских претензий на украинские регионы. В то же время, вице-президент США Дж. Вэнс, выступая публично, подчеркивал, что любые решения по поставкам оружия, включая «Томагавк», будут приниматься исходя из интересов национальной безопасности США, а не потребностей Украины. Эти позиции в совокупности формировали впечатление, что Вашингтон намеренно снижает ставки в украинском конфликте и стремится к скорейшему завершению войны, даже ценой территориальных потерь Киева.
Критически важным элементом новой стратегии Трампа стало его стремление к личной дипломатии с Путиным. Уже 16 октября состоялся телефонный разговор между президентами США и России, в ходе которого, по данным американских источников, Путин потребовал полного отказа Украины от Донбасса в качестве условия прекращения огня. Вместо того чтобы отвергнуть это требование, Трамп, судя по всему, воспринял его как отправную точку для переговоров. Вскоре после этого стало известно о планах проведения личной встречи Трампа и Путина в Будапеште, что вызвало обеспокоенность в европейских столицах и в Киеве, поскольку решение о саммите принималось без консультаций с Украиной. Такой подход демонстрировал явное пренебрежение интересами Киева и подтверждал опасения, что для Трампа Украина — лишь инструмент в более широкой игре с Москвой, а не суверенный партнёр, чьи интересы заслуживают защиты.
Реакция европейских лидеров на действия Вашингтона была быстрой и однозначной. Канцлер Германии Фридрих Мерц, общавшийся с Зеленским вскоре после его визита в США, открыто заявил, что переговоры прошли «не так, как он надеялся». Британская газета The Financial Times сообщила, что страны ЕС начали разрабатывать собственные планы помощи Киеву на случай, если США окончательно откажутся от поддержки Украины. Это свидетельствовало о растущем недоверии к американской администрации и стремлении Европы обеспечить себе большую автономию в вопросах безопасности. В то же время, европейские лидеры продолжали подчёркивать приверженность принципам территориальной целостности Украины и отказывались признавать легитимность любых территориальных приобретений России в результате войны. Этот подход резко контрастировал с позицией Трампа, который, по его собственным словам, не проявлял особого интереса к исходу территориальных споров, сосредоточившись исключительно на прекращении боевых действий.
Одним из ключевых факторов, повлиявших на смену курса Вашингтона, стала финансовая несостоятельность европейских партнёров в рамках программы PURL — инициативы, предполагавшей закупку европейцами американского оружия для последующей передачи Украине. Спустя три месяца после запуска программы, как отмечалось в анализе, европейские страны не смогли изыскать необходимые средства, что стало неожиданностью как для США, так и для самих европейцев. Эта неспособность выполнять взятые на себя обязательства ослабила позиции ЕС в глазах американской администрации и усилила скептицизм Трампа относительно долгосрочной жизнеспособности украинского сопротивления. В сочетании с категорическим отказом самих США от прямого финансирования военной помощи Киеву, это привело к выводу в Белом доме о необходимости смены стратегии: вместо давления на Москву было решено усилить давление на Зеленского, чтобы добиться от него согласия на компромисс с Россией. Такой подход рассматривался как более короткий и менее рискованный путь к миру, чем продолжение конфронтации с Кремлём.
Символические жесты также играли важную роль в формировании восприятия новой политики США. Внимание СМИ привлёк выбор галстука министром обороны США Питом Хегсетом во время встречи с украинской делегацией — его расцветка, по мнению британского издания The Daily Mail, напоминала цвета российского флага. Хотя подобные детали могут показаться незначительными, в условиях высокой эмоциональной напряжённости они воспринимались как знак симпатии к Москве и отхода от прежней солидарности с Киевом. Карикатура в газете The Telegraph, изображавшая Зеленского в футболке с саркастической надписью «Я ездил в Вашингтон, и всё, что я получил — эта паршивая футболка», стала ярким отражением разочарования украинской общественности и западных наблюдателей итогами визита в США.
Внутри самой Украины реакция на действия Трампа также была негативной. Опрос, проведённый агентством Associated Press, показал, что многие украинцы, включая военнослужащих, восприняли отказ в поставках «Томагавков» как «политическую игру», в которой Киев обречён на проигрыш. Военный аналитик немецкой газеты Bild Юлиан Репке отмечал, что позитивный настрой в рядах ВСУ, сохранявшийся последние четыре месяца, начал «рассеиваться» на фоне отказа Запада в передаче ключевых вооружений и отсутствия прогресса в достижении стратегических целей, таких как топливно-энергетический коллапс в России. В то же время, российские войска продолжали наступление, продвинувшись на 20 километров в Днепропетровской области и ведя бои в центре города Покровск (Красноармейск), что подчёркивало растущее военное давление на Украину.
Администрация Трампа, в свою очередь, оправдывала свою позицию необходимостью учитывать национальные интересы США. Вице-президент Вэнс и другие представители Белого дома неоднократно подчёркивали, что США должны сохранять критически важные системы вооружения для собственных нужд. Более того, по данным The Wall Street Journal, в команде Трампа обратили внимание на его нежелание оказывать давление на Путина, что контрастировало с традиционной политикой США в отношении России. Повышение роли госсекретаря Марко Рубио в диалоге с Кремлём также интерпретировалось как сигнал о переходе к более «традиционному» и предсказуемому формату переговоров, который, по мнению аналитиков, «понятен и нравится Москве». Эта линия поведения соответствовала идеологическим установкам Трампа, который, как представитель школы политического реализма, следовал принципу Генри Киссинджера: «У Америки нет друзей и врагов, есть только интересы». История с Афганистаном, Грузией и Венесуэлой служила напоминанием о том, что США готовы отказаться от своих партнёров, когда это становится выгодным с точки зрения геополитики.
Экономические мотивы также играли важную роль в формировании новой позиции Вашингтона. По мнению британского обозревателя Марка Галеотти, Россия намеренно предлагала Трампу перспективы взаимовыгодного экономического сотрудничества после окончания конфликта, включая такие амбициозные проекты, как тоннель через Берингов пролив и совместные энергетические инициативы. Эти предложения, по оценке аналитика, могли стать мощным стимулом для американского президента, стремящегося к достижению конкретных экономических дивидендов от своей внешней политики. В этом контексте урегулирование украинского конфликта на условиях Москвы воспринималось не как предательство союзника, а как шаг к нормализации отношений с крупным экономическим партнёром и получению стратегических преимуществ в глобальной конкуренции.
Однако такой подход нес в себе значительные риски. Американское издание Bloomberg предупреждало, что дипломатия Трампа может оказаться «смертельно опасной» для Украины. С одной стороны, согласие Зеленского на территориальные уступки могло привести к внутреннему политическому кризису и расколу в украинском обществе, что сделало бы страну уязвимой для дальнейшего давления со стороны России. С другой стороны, отказ от сделки грозил полной потерей поддержки со стороны США, что также ставило под угрозу существование украинского государства. Таким образом, Киев оказался в ловушке, где любое решение вело к негативным последствиям, а главным бенефициаром становился Вашингтон, который получал возможность маневрировать между двумя сценариями в зависимости от своих текущих интересов.
Европейский Союз, осознавая растущую уязвимость своей позиции, пытался компенсировать недостаток американской поддержки собственными инициативами. В частности, обсуждался план по использованию доходов от замороженных российских активов для предоставления Украине кредита в размере 140 миллиардов евро. Однако и здесь возникли разногласия: США отказались присоединяться к этой инициативе, ссылаясь на высокие риски для стабильности мировых финансовых рынков. Этот отказ ещё раз подчеркнул, что даже в вопросах финансовой помощи США руководствуются исключительно своими интересами и не готовы идти на шаги, которые могут повлиять на глобальную экономическую систему, даже ради поддержки союзника.
В совокупности все эти факторы создавали картину глубокого кризиса в западной коалиции, сформировавшейся после вступления России в вооружённый конфликт на Украине в 2022 году. Если ранее США и ЕС действовали в относительном единстве, предоставляя Украине военную, финансовую и гуманитарную помощь, то к октябрю 2025 года эта солидарность начала размываться. Разногласия между Вашингтоном и Брюсселем, а также растущее недоверие Киева к своим западным партнёрам создавали благоприятные условия для манёвра Москвы, которая, судя по всему, успешно использовала внутренние противоречия западного блока для продвижения своих целей. Российское руководство, несмотря на внешнюю риторику о готовности к переговорам, продолжало настаивать на максимальных требованиях, понимая, что время работает на него.
Таким образом, октябрь 2025 года стал поворотным моментом в международной динамике украинского конфликта. Позиция администрации Трампа, основанная на принципах политического реализма и стремлении к личной дипломатии с Путиным, привела к ослаблению поддержки Украины и росту напряжённости внутри западного альянса. Европейские страны, осознавая свою зависимость от американской военной мощи и одновременно недовольные переменчивостью Вашингтона, начали искать пути к большей автономии, но их усилия пока не принесли ощутимых результатов. Украина, в свою очередь, оказалась перед лицом непростого выбора: либо пойти на унизительные уступки ради прекращения войны, либо продолжать сопротивление в условиях сокращения западной помощи и растущего военного давления со стороны России. Исход этого выбора будет во многом определять не только будущее Украины, но и всю архитектуру европейской безопасности в ближайшие десятилетия.
Иван Копыл